the   files

— Никаких телевизоров для больных после девяти вечера! Тебе ясно?

— Простите, мисс Чартере, но доктор Грейвз сказал, что им становится лучше. Я думал…

— Предоставь это делать другим. Становится лучше, как же! Грейвз считает это только потому, что они не гадят под себя в его присутствии и не хватают его за руки всякий раз, когда он входит в комнату…

Мишель резко оборвала себя. Нашла, перед кем изливать раздражение на мир — перед узкоглазым санитаром! Она развернулась, давая понять, что разговор окончен, и двинулась дальше по слабо освещенному коридору. Старушка была единственной, кто обитал на этом конце, и вряд ли новые постояльцы появятся здесь слишком скоро…

Палата умершей миссис Ричардсон почти ничем не отличалась от палаты Адамса и Филипса. В тускло освещенной дежурным светильником комнате некоторую видимость уюта создавали только шторы в зеленый цветочек да пара детских рисуночков, приколотых к стенам. Кое-что санитары все же успели сделать — они сгребли всю бабулькину одежду и сложили ее в картонную коробку из-под какой-то электроники. Коробка стояла на самом проходе. Мисс Чартере с усилием отодвинула ее ногой и шагнула к стенке с выключателем. Но большая люминесцентная лампа под потолком отказалась зажигаться. Проклятие, почему все лампы здесь вздумали перегореть одновременно?

Звать санитаров и менять лампу не было никакого смысла — все равно вряд ли эта комната кому-то понадобится в течение ближайшего месяца. Поэтому медсестра включила ночник в изголовье кровати, распахнула дверь, чтобы из коридора падало как можно больше света, и принялась за работу. Первым делом она обшарила все уголки комнаты, проверяя, не завалялось ли здесь еще что-нибудь из вещей прежней постоялицы. Но в шкафу и в ящиках стола не оказалось ничего, кроме разбитых очков, гребенки и пожелтевшего от времени блокнота, первые страницы которого были исчерканы карандашными каракулями. Мишель Чартере аккуратно сложила все это в коробку поверх одежды и не без труда выволокла ее в коридор. Теперь оставалось только перестелить постель — и дела на втором этаже были закончены.

Однако в тот момент, когда с кровати были сняты и сброшены в угол простыня и одеяло, не до конца распахнутая дверь вдруг противно заскрипела и стала медленно закрываться. Женщина машинально шагнула к двери, но тут же остановилась — зачем, ведь много света ей все равно уже не нужно? И в этот миг будто легкий порыв сквозняка тронул застоявшийся воздух. Дверь с резким стуком захлопнулась, щелкнув замком. Мишель чертыхнулась. Внезапно ей стало очень неуютно, даже страшно — будто в комнате явственно почувствовалось присутствие кого-то постороннего, невидимого, но, тем не менее, весьма ощутимого. Внезапный страх парализовал тело, заставив Мишель Чартере замереть на месте и даже задержать дыхание. И в этот момент кровать задрожала. Она тряслась все сильней, начав медленно передвигаться в сторону двери. Объятая безотчетным ужасом женщина пыталась ухватить ее за раму. Но тут колеса, с помощью которых облегчалось передвижение этой весьма тяжелой конструкции, внезапно развернулись, и кровать, как от сильного толчка, откатилась к выходу и громко стукнулась о дверь. Мишель оказалась в ловушке!